На 15 ноември 2020г. навърши 95 години легендарният ректор на МГИМО Николай Иванович Лебедев.

Сердечно поздравляем Вас, дорогой Николай Иванович! Желаем Вам крепкого здоровья, бодрости духа и радости от каждого нового дня!

С искренним уважением,
Мгимовцы

• 

• 

• 

• 

Легендарный ректор МГИМО

О Николае Ивановиче Лебедеве, возглавлявшем МГИМО в 1974–1985 годы, говорили многое и разное. Его методы руководства могли кому-то ненравиться, ноникто не может отрицать, что он преобразил институт, высоко поднял его авторитет, превратил водин из ведущих вузов страны.

Не случайно министр иностранных дел России С.В.Лавров на одной из ежегодных встреч мгимовцев назвал Н.И.Лебедева легендарным ректором. Высокую оценку дал ему и другой выпускник МГИМО — ныне президент Азербайджана И.Г.Алиев. НаI Международном форуме МГИМО в Баку в 2013 году он сказал: «Николай Иванович — великий ректор… фронтовик, принципиальный, справедливый человек с огромным чувством собственного достоинства, настоящий лидер. Под его руководством МГИМО расцвел!»

За успехи в подготовке дипломатических кадров Николай Иванович был удостоен высоких правительственных наград: орденов Знак почета (1975), Дружбы народов (1980) и ордена Ленина (1984). На торжественном заседании в Колонном зале Дома Союзов по случаю 40-летия МГИМО кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР В.В.Кузнецов прикрепил к знамени института орден Трудового Красного Знамени — награду коллективу руководимого ректором института.

Жизненный путь Николая Ивановича не был простым. Судьба подвергла его серьезным испытаниям, из которых он всегда выходил с достоинством. Его жизненным кредо были слова Гете: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой».

***

Родился Н.И.Лебедев в 1925 году в бескрайних степях Заволжья, где нередко случались засухи. Его родители, спасаясь от голода, в 1929 году переехали в Московскую область и устроились на работу на Каширскую электростанцию, отец — грузчиком угольного склада, мать — уборщицей. Маленький Коля уговорил их отдать его в школу на год раньше положенного 8-летнего возраста. Жажда знаний, помноженная на исключительную память и удивительное трудолюбие, сделали Николая гордостью школы. Каждый год он получал похвальные грамоты за отличную учебу и примерное поведение, побеждал на Всесоюзных школьных олимпиадах по различным предметам. Особенно он увлекался математикой, поражая познаниями своих учителей. Лобачевским не стал, хотя (вот мистика!) свои лучшие годы — как блестящий профессионал и ректор МГИМО — он провел в институтском здании на улице Лобачевского…

Из-за начавшейся войны учебу Николаю пришлось прервать. После разгрома гитлеровцев под Москвой Николай устроился на работу в механический цех Каширской электростанции и, поразительно быстро освоив специальность токаря, вышел в ударники. О нем даже написали в многотиражке. В это же время он проявил себя и как комсомольский вожак. Его активность не осталась незамеченной: на районной конференции Николая избирают секретарем Каширского горкома комсомола по военной работе.

Поначалу это вызвало у 16-летнего юнца эйфорию, которая, впрочем, быстро прошла. Опасность, нависшая над страной с выходом гитлеровских войск к Волге, породила в Николае, как и в его сверстниках, неодолимое желание с оружием в руках бороться с фашизмом, готовность к самопожертвованию ради Родины. Он потребовал направить его в партизаны. Московский обком комсомола откомандировал его в распоряжение ЦК комсомола Белоруссии, находившегося в годы войны в Москве на улице Сивцев Вражек. Оттуда его направили в спецшколу Белорусского штаба партизанского движения. После месячных курсов Николай в составе группы из шести человек был десантирован в Минскую область. Перед отправкой в тыл врага Химкинский горком в январе 1943 года в порядке исключения (ему было всего 17!) принял его кандидатом в члены партии.

Группа привезла в бригаду имени Флегонтова приказ передислоцироваться на запад для развертывания партизанской войны в тех краях. Николая назначили помощником комиссара бригады по комсомолу. Рейд длился почти три месяца. Маневрируя, чтобы ввести противника в заблуждение, партизаны с боями прошли около тысячи километров! В этом рейде молодой политработник проявил себя смелым, отважным бойцом. Он участвовал во всех боевых операциях наравне с другими партизанами.

В Брестской области круг обязанностей Николая расширился: в тыл врага его направляли из Москвы в качестве секретаря подпольного Малоритского райкома комсомола этой области. Перед ним была поставлена задача создавать из местных комсомольцев, оказавшихся в оккупации, подпольные ячейки для ведения разведывательной и диверсионной работы. Вместе с двумя бойцами — опытным партизаном Иваном Кругликом и местным комсомольцем Николаем Ратнюком — он ездил по селам и встречался с подпольщиками. Опасность подстерегала их на каждом шагу. Они часто сталкивались не только с немцами, но и с предателями — власовцами, а также с украинскими бандеровцами.

«Как-то на встрече с подпольщиком из села Великорита, что на шоссе Брест — Ковель, — вспоминает Николай Иванович, — я узнал, что из местного гарнизона в сторону железной дороги Брест — Ковель проехали три повозки с немецкими солдатами за провиантом и боеприпасами, а обратно обоз поедет примерно через час. Принимаю решение организовать засаду, хотя понимаю, что риск очень велик: операцию предстояло осуществить в узком пространстве между охраняемыми транспортными артериями врага. Вся надежда была на внезапность — немцы исключали возможность появления партизан в этой «мертвой зоне».

Вчетвером, включая подпольщика, группа, оставив лошадей, пешком быстро добралась до дороги, по которой ожидалось возвращение обоза. Николай заложил фугас и лег за куст метрах в двадцати от мины — более длинного шнура для приведения взрывателя в действие у него не оказалось. А оба его бойца залегли в кустарнике метрах в семидесяти.

«Вижу, как связной, посланный мной вверх по дороге, резко свернул вправо и побежал вниз, к шоссе, — он увидел движущийся обоз. Сердце начало лихорадочно биться, но не от страха, а от ожидания развязки! Но когда обоз приблизился, оказалось, что на первой повозке сидела женщина-возница, на второй и третьей людей не было.

За последней повозкой беспечной группой шли немцы, почти все без оружия, которое они сложили на повозку». Как только прошла последняя подвода, Николай рванул шнур и взорвал мину, мощным зарядом уничтожив всю группу.

Партизанам надо было быстро уходить. Тем более что на пригорке в полукилометре от них появился большой отряд вражеских солдат (потом выяснилось, что это была рота мадьяр), которые сначала опешили, а потом начали беспорядочную стрельбу по партизанам. Но те, забрав трофеи, уже скрылись в густом лесу и вскоре вернулись к своим.

Комиссар бригады сурово отчитал своего помощника за эту операцию, но представил его к награждению медалью «Партизан Отечественной войны» I степени, которую Николаю вручили перед строем партизан через два месяца. Надо сказать, что, учрежденная в годы войны, эта серебряная медаль официально приравнивалась к боевому ордену.

Весной 1944 года в составе партизанской бригады был создан комсомольский молодежный отряд №45, комиссаром которого назначили Николая Лебедева. Отряд внес свой вклад в освобождение Белоруссии, принял активное участие в рельсовой войне, подорвал несколько десятков километров железных дорог, пустил под откос два вражеских эшелона и уничтожил несколько десятков гитлеровцев.

За полтора года участия в партизанском движении Николай Лебедев зарекомендовал себя умелым командиром и руководителем подполья. Командование бригады представило его к награждению орденом Отечественной войны I степени. Но награду пришлось ждать долго: в 1946 году из-за острого конфликта с комсомольским начальством Николая вычеркнули из общего списка белорусских партизан, представленных к наградам. Лишь 35 лет спустя, на основе архивных документов штаба партизанского движения Белоруссии, Президиум Верховного Совета СССР наградит его орденом Красной Звезды.

***

После освобождения Белоруссии в августе 1944 года Лебедева оставили работать секретарем райкома комсомола в том же районе, где он партизанил. Николай активно включился в работу, в итоге комсомольская организация, которой он руководил, выросла в несколько раз. Его заметили и в декабре пригласили на заседание бюро ЦК комсомола Белоруссии — поделиться опытом. А в феврале 1945 года его, как перспективного работника, перевели в самый крупный район — Кобринский, где он проработал полтора года.

Николай и здесь проявил себя отличным организатором. Решением обкома партии ему, молодому коммунисту, была поручена очень важная работа — быть ответственным секретарем окружной избирательной комиссии (в округ входило несколько областей Белоруссии) по выборам в Совет Национальностей Верховного Совета СССР.

Он и с этим поручением успешно справился. Всё складывалось наилучшим образом и в личной жизни: Николай создал крепкую семью. Со своей любимой женой он проживет 65 лет, вырастит замечательных детей — сына и дочь. Семья для него станет смыслом жизни, опорой в годы испытаний, которым его подвергнет судьба… Но Николай не чувствовал удовлетворения, перспектива спокойной, размеренной жизни комсомольского работника его не устраивала. Ему очень хотелось продолжить образование, найти в жизни свое призвание. Он справедливо считал, что, проведя четыре года на войне и честно проработав в Белоруссии, он имел на это право. Лебедев поставил перед обкомом комсомола вопрос об освобождении от занимаемой должности, однако получил категорический отказ — обком не желал отпускать отличного работника.

Так возник конфликт, завершившийся тем, что обком комсомола, ранее хваливший его, принял решение снять Николая с работы и просить обком партии исключить его из членов ВКП(б). Николая буквально потрясла эта вопиющая несправедливость, но, к счастью, обошлось «малой кровью». На заседании бюро обкома партии возникли вопросы: «А не тот ли это Лебедев, которого еще недавно так хвалили, пропагандируя его опыт?»… В итоге бюро обкома партии утвердило решение об освобождении Лебедева от работы («не сработались»), но решительно отвергло предложение об исключении его из партии. При этом, однако, посоветовало Николаю «сделать правильные выводы». Лебедев усвоил этот урок, однако это не изменило его характер бойца и лидера, готового принимать решения и нести за них всю ответственность.

Оказавшись без работы, Николай мог наконец пойти учиться, но в то время поступить в хороший вуз без достойной характеристики с последнего места работы и документа о среднем образовании было практически невозможно. И он обратился за советом и помощью в Московский областной комитет ВЛКСМ, где его хорошо знали по работе в Каширском районе в 1942 году. Секретарем по военной работе тогда был Н.Т.Сизов — кстати, будущий директор «Мосфильма».

Обком поддержал Николая, дал нужную рекомендацию и, что не менее важно, сообщил ему о существующей директиве Наркомпроса, дающей право школам выдавать аттестат о среднем образовании всем переведенным в 10-й класс, но прервавшим учебу в годы войны по причине призыва или добровольного ухода в армию, на фронт.

А секретарь обкома посоветовал ему поступать в недавно созданный Институт международных отношений Министерства иностранных дел. «Этот вуз как раз для тебя», — добавил он. Собрав необходимые документы незадолго до начала приемных экзаменов, Николай пришел на прием к директору МГИМО Юрию Павловичу Францеву. Абитуриент заинтересовал директора, и после беседы он сказал: «Смело подавайте заявление: нам такие, как вы, нужны!» Когда же Николай выразил опасение, что не сможет сдать экзамен по иностранному языку, который в его провинциальной школе преподавался нерегулярно из-за отсутствия учителей, Юрий Павлович прервал его и решительно сказал: «Мы примем вас без экзаменов, поезжайте на свою родину и возвращайтесь к началу занятий». Так Николай Лебедев в 1946 году стал студентом первого курса МГИМО, половину которого составляли фронтовики, в том числе и Герои Советского Союза М.Кудачкин, А.Игнатьев, Ю.Винник.

Спустя почти 70 лет Николай Иванович с огромным уважением и признательностью вспоминает о Ю.П.Францеве, «интеллигенте высочайшей марки, благороднейшем человеке, которого студенты первых выпусков любовно называли «папа Юра». К Николаю «папа Юра» отнесся действительно по-отцовски, поверил в него, дал ему шанс реализовать себя. «Если бы не он, я не знаю, как бы сложилась моя судьба, — признался Николай Иванович. — Я никогда не забуду этого человека, выдающегося ученого и педагога. Он выдал мне аванс, позволивший реализовать себя как личность». И с первых же дней учебы в институте Лебедев старался оправдать этот аванс. Уже первая сессия показала его высокий потенциал: все предметы, включая французский язык, который он ранее не изучал, были сданы на отлично. Он стал сталинским стипендиатом и оставался им до конца обучения в институте.

Однако время учебы не было безоблачным. В 1948 году отца его жены, начальника маленького железнодорожного полустанка, несправедливо осудили на семь лет колонии с формулировкой «за хищение социалистической собственности». Николаю, конечно, было жаль своего близкого родственника. Но и для него самого возникла опасность: студента с «запятнанной биографией» могли в любой момент отчислить из престижного «идеологического» вуза. Поэтому Николай попросил Ю.П.Францева разрешить ему досрочно сдать экзамены за третий и четвертый курсы в течение одного года. Была и еще одна причина для этой просьбы. На первом курсе Лебедев стал отцом, и нужно было как можно скорее начать зарабатывать, чтобы содержать семью. Узнав об этом, Юрий Павлович дал согласие.

В течение года Лебедев жил в напряженном ритме, жертвовал сном — спал не более 3–4 часов в сутки, но поставленной цели, в том числе благодаря своей удивительной памяти, добился! Пятый курс он окончил на два семестра раньше — в 1950 году. Однако цена этого самопожертвования оказалась велика: Николай подорвал здоровье.

В результате, блестяще окончив институт, Николай Лебедев не получил заслуженного, с его точки зрения, распределения. Ему предложили работу в архивном управлении МИДа, от которой он отказался.

Новый директор МГИМО Иван Кузьмич Верещагин (1949–1952 гг.) посоветовал ему пойти в аспирантуру, окончить ее, «а там видно будет». Николай так и поступил.

Учась в аспирантуре, Лебедев освоил еще два иностранных языка — румынский и английский. Они были необходимы ему для работы над диссертацией на тему «Балканский вариант второго фронта». Этот план Черчилля отнюдь не был мифом: в 1943 году румынский князь Штирбей вел об этом переговоры в Каире с представителями англо-американского командования.

После успешной защиты диссертации в 1953 году Н.Лебедева оставили на кафедре истории международных отношений, где он преподавал и занимался наукой. В 1966 году он стал доктором исторических наук, профессором, а в 1969-м его назначили деканом ведущего факультета института — факультета международных отношений.

Годы деканства позволили ему вернуться на дипломатическую стезю, с которой он сошел в самом начале своей карьеры. Н.И.Лебедев начал регулярно выезжать за рубеж, принимая активное участие в работе организаций, занимающихся борьбой за мир, выступая экспертом ЮНЕСКО по проблемам совершенствования университетского образования и студенческого движения, а также с лекциями о советской внешней политике. За эту деятельность приказом министра иностранных дел от 15 сентября 1970 года декану МО Н.И.Лебедеву был присвоен дипломатический ранг советника первого класса. Это был первый случай присвоения преподавателю МГИМО дипломатического ранга.

Под руководством Лебедева на факультете МО в эти годы велась серьезная перестройка, которая повысила уровень профессиональной и языковой подготовки студентов. Перед распределением в МИД их начали направлять на практику в страны их специализации. От преподавателей стали требовать, чтобы они активнее вели научно-исследовательскую работу. Укрепилась дисциплина, повысилась требовательность ко всем сотрудникам большого и сложного коллектива МГИМО. Для Лебедева не существовало неприкасаемых, взыскания выносились всем без исключения нарушителям дисциплины. Однако принципиальность Николая Ивановича порой ставила его в трудное положение. Так было, когда он объявил выговор за неуспеваемость группе студентов, среди которых оказался сын одного из высших руководителей страны. Приказ, как обычно, был вывешен на доске приказов. Это было расценено как подрыв авторитета отца этого студента. Лебедева вызвали в Комитет партийного контроля при Ленинском РК КПСС и «зазнавшемуся профессору», как назвала его тогдашний председатель КПК, пригрозили серьезными последствиями. Однако после двух месяцев нервотрепки дело всё же прекратили — как выражаются юристы, «за отсутствием состава преступления».

Именно в это время у руководства МИД и отдела ЦК КПСС и возникла идея поставить во главе МГИМО декана Лебедева, превратившего факультет МО в ведущий факультет института. Именно такой волевой человек, прекрасный педагог и ученый, блестящий администратор, принимающий в рамках своей компетенции решения без оглядки на бездействующий ректорат, казался подходящим для такой ответственной работы. Но к этому решению пришли не сразу. Дело в том, что тогда же серьезно обсуждалась возможность занятия Н.И.Лебедевым должности заместителя генерального директора ЮНЕСКО по административной работе по квоте СССР. Завотделом ЦК КПСС П.А.Абрасимов пригласил его на прием. В ходе беседы Лебедев с присущей ему прямотой дал негативную оценку ситуации в институте. По его мнению, для улучшения положения нужно прежде всего обеспечить стабильность руководства, положить конец практике замены ректоров каждые два-три года, поставить на должности проректоров, деканов, заведующих кафедрами тех, кто имеет звание профессора, доктора наук, заставить преподавателей не только передавать знания, но и самим наращивать их, активно заниматься наукой.

И тогда, неожиданно для Лебедева, прозвучал вопрос: «А как вы относитесь к предложению стать ректором МГИМО? Качества, необходимые для этого, у вас есть. Я считаю, что лучшие кадры мы должны использовать прежде всего внутри страны». Вспоминая об этом моменте, Н.И.Лебедев говорит: «Мне сделали предложение, от которого я не мог отказаться».

Уже на следующий день после беседы в ЦК КПСС министр иностранных дел СССР А.А.Громыко, поддержавший кандидатуру Н.И.Лебедева, подписал приказ о его назначении ректором МГИМО. Так, 11 июня 1974 года он без раскачки приступил к исполнению своих новых обязанностей. За этим последовало обычное в этом случае присвоение ранга Чрезвычайного и Полномочного Посла. Со временем Лебедев станет членом Коллегии МИД СССР, депутатом Моссовета двух созывов. Всё это будет помогать ему в решении труднейших вопросов обеспечения профессорско-преподавательского состава жильем, повышения заработной платы, получения земельных участков для дачных и садовых кооперативов, строительства летних студенческих лагерей отдыха на побережье Черного моря, обеспечения студенческих строительных отрядов и т.п. И поможет ему завершить затянувшееся строительство комплекса МГИМО.

«Мне досталось довольно тяжелое наследство, — вспоминает Н.И.Лебедев. — За фасадом престижности института скрывались серьезные недостатки. До моего назначения пост ректора занимали карьерные дипломаты, послы, заместители министра иностранных дел. Свое пребывание в институте многие из них рассматривали как недолгое ожидание нового назначения в дипломатическом ведомстве. Поэтому они, как правило, не вникали глубоко в дела, не занимались перспективами развития института да и не имели возможности заниматься этим в силу кратковременности своего пребывания на посту руководителя МГИМО».

До назначения Лебедева руководителем МГИМО в институте сменилось 11 ректоров (на первом этапе — директоров), находившихся на посту в среднем около двух с половиной лет. Текучесть руководящих кадров была главной причиной застоя в развитии института. Лебедев, хорошо знавший институт и пользовавшийся авторитетом в коллективе, сразу же приступил к проведению необходимых мер. В первую очередь он занялся привлечением на работу профессоров, докторов наук из числа бывших мгимовцев, которых он назначал проректорами, деканами, заведующими кафедр, — таким образом укреплял руководящие кадры института на всех уровнях. Это было центральным вопросом улучшения работы института. Такая линия не могла вызвать одобрения у всех сотрудников.

«Припоминаю, как я предложил одному декану, кандидату наук, — говорит Николай Иванович, — написать заявление об уходе с занимаемой должности, поскольку ее должен был занять приглашенный доктор наук, профессор. Когда декан сказал, что он «должен подумать об этом», я не стал скрывать удивления, вызванного таким ответом, ибо мое предложение было продиктовано не моей прихотью, а интересами дела. Я попросил его до 10 часов следующего дня принести соответствующее заявление. Но в назначенное время он этого не сделал, и я подписал приказ. А днем мне по «вертушке» звонит министр внутренних дел СССР, всесильный в то время человек, и, совершенно неожиданно для меня, просит «не обижать хорошего человека», фамилию которого лишь после подсказки с трудом выговаривает. Дело стало приобретать принципиальный характер. Я уважительно объясняю министру, что не могу отменить свой приказ, ибо уже проинформировал о нем вышестоящие партийные инстанции. Министр настаивает на своей просьбе, заверяя меня, что он всё «урегулирует в инстанциях».

Чтобы отстоять важное для институтской перестройки решение, я был вынужден сказать то, чего в действительности не было: «я уже доложил об этом решении В.В.Кузнецову». А надо сказать, что Василия Васильевича незадолго до этого перевели с должности первого заместителя министра иностранных дел СССР на пост первого заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР и избрали кандидатом в члены Политбюро. Перед таким аргументом даже этот всесильный человек спасовал: член ЦК КПСС не мог противопоставлять себя кандидату в члены Политбюро высшего партийного органа.

Раздраженно промолвив «Ну и зря ты это сделал», он бросил трубку. До сих пор, хотя прошло более 30 лет, не могу понять, что побудило его добиваться сохранения на посту того сотрудника. Не знаю, но догадываюсь… Хотя я осознавал, что такую строптивость в верхах мне не простят, поступить иначе я не мог. Все мои помыслы были направлены на то, чтобы превратить МГИМО в лучший вуз страны».

Другим направлением работы, которое Лебедев считал важным, было осуществление мер по привлечению талантливой молодежи из рабочей среды. Институт начал направлять преподавателей в различные области страны для отбора способных абитуриентов. Те, у кого за плечами был двухлетний трудовой стаж или служба в армии, могли учиться на созданном в эти годы подфаке. Одновременно велась борьба против приема «блатных». Последняя проблема ко времени назначения Н.И.Лебедева ректором стала особенно актуальной.

Шли разговоры — и не без оснований, — что институт принимает «блатных» по списку. «Это не было выдумкой. Я столкнулся с этим в первый же месяц своей работы. Шли приемные экзамены 1974 года.

Начальник Управления кадров МИД СССР, в административном подчинении которого находились МГИМО и Дипакадемия, через своего подчиненного прислал мне список лиц, которых «надо принять». Я отослал этот список обратно без всяких объяснений. Позднее этот начальник позвонил мне и, назвав фамилию одного из абитуриентов, внушительным тоном заявил, что ему якобы дано важное поручение (но не уточнил чье) «обеспечить прием» этого человека в институт. Поднимаю его приемные документы, и тут обнаруживается, что отец абитуриента — профессор Академии общественных наук при ЦК КПСС, который, как оказывается, является научным руководителем диссертационной работы главного мидовского кадровика».

Возник острейший конфликт. Кадровик пожаловался А.А.Громыко на то, что «не находит общего языка с новым ректором», и министр дал поручение заместителю министра И.Н.Земскову урегулировать конфликт.

«Выполняя поручения министра, Земсков пригласил меня и начальника Управления кадров в свой кабинет и спросил: «Какие у вас проблемы?»

Я ответил, что у меня их нет. А кадровик завел речь о том, что ректор отказывается выполнять имеющееся у него «важное поручение». Но я, твердо зная, что ссылкой на «важность» он пытается прикрыть свою личную заинтересованность в приеме абитуриента, вновь заявил, что поручений по вопросам приема рассматривать не намерен. Но если у него есть личная просьба, я готов ее обсудить. «Считайте, что это моя личная просьба», — с трудом выдавил из себя мой визави».

После такого признания Лебедев предложил кадровику не отвлекать замминистра от неотложных дел, а прийти на следующий день в МГИМО. В назначенное время он пришел — столь велика была его заинтересованность в положительном решении вопроса! «Я считаю, что поступил правильно. Многим отныне стало ясно, что давление на ректора МГИМО сверху не даст, как прежде, желаемых результатов. Этим эпизодом я повысил авторитет института за его пределами. Но увы, это привело и к росту числа моих недоброжелателей и даже врагов».

В этот период Н.И.Лебедев с блеском проявил себя не только на административной орбите, но и в науке. Доктор исторических наук, профессор, он еще и известный исследователь международных отношений, труды которого опубликованы в разных странах. Лондонское издательство «Пергамон Пресс» опубликовало в 1983 году на английском языке его книгу «СССР и современный мир».

За 12 лет ректорства Н.И.Лебедева в МГИМО была проведена серьезная перестройка всех направлений деятельности института, этот период можно назвать важнейшим этапом в его истории. К середине 80-х аппарат МИДа почти на сто процентов состоял из мгимовцев, они составляли костяк и в других учреждениях, занимавшихся вопросами мировой политики, экономики и торговли, в научно-исследовательских институтах международного профиля, а также в СМИ — в газетах, на радио и телевидении. В интернациональной среде института обучались сотни юношей и девушек из разных стран. Традиции, сложившиеся в тот период, получили развитие и окрепли в сегодняшнем МГИМО, наполнившись новым, современным содержанием.

«Сегодня, когда во главе МГИМО стоит исключительно талантливый администратор, видный ученый и политик, академик А.В.Торкунов, — считает Н.И.Лебедев, — курс на развитие самостоятельности и самодостаточности института как структурного подразделения МИДа, начатый в 70-е годы, привел к тому, что университет стал не только самостоятельно определять задачи в плане преподавания и научно-исследовательской работы, но и в области финансирования собственной деятельности. За счет расширения доли платного образования, роста числа студентов из других стран, которые с полным основанием считают МГИМО университетом мирового уровня, а также благодаря привлечению спонсорских средств и активизации партнерских связей доля бюджетных ассигнований сократилась более чем вдвое!»

Николай Иванович с огромным уважением относится к нынешнему ректору МГИМО, который, по его оценке, «осуществил поистине революционные преобразования и превратил МГИМО в университет мирового уровня». Лебедеву приятно вспоминать, что свою карьеру Анатолий Васильевич начинал в роли его первого помощника.

Николай Иванович сразу оценил потенциал этого талантливого и образованного молодого человека и начал его продвигать, доверяя ему всё более ответственные участки работы. Так, уже в 26 лет Торкунов стал деканом по работе с иностранными студентами, а в 30 — проректором по международным связям! В успехах МГИМО в 70–80-е годы есть весомый вклад ближайшего соратника ректора. В 1983 году с согласия и при поддержке ректора Лебедева Анатолий Васильевич перешел на дипломатическую работу и вернулся в alma mater через три года опытным дипломатом. С тех пор успех МГИМО, считает Лебедев, прочно связан с именем А.В.Торкунова. Николай Иванович гордится своим учеником.

К сожалению, успешная деятельность Н.И.Лебедева была прервана в декабре 1985 года, когда Николая Ивановича «заговорщицким образом» сняли с должности и исключили из партии «фактически по прямому указанию М.Горбачева и Э.Шеварднадзе». Но учиненная над ним расправа не поколебала его веры в неизбежное, пусть даже не скорое торжество правды и справедливости, за что он воевал и честно трудился всю жизнь. Н.И.Лебедев стоически перенес удары судьбы. В свои 89 лет он по-прежнему бодр и полон оптимизма. Его уважают, высоко ценят и по праву называют легендарным ректором многие поколения мгимовцев.

Текст: Сергей СКВОРЦОВ
Фото: Игорь ДРОБЫШЕВ,
архив Н.И.ЛЕБЕДЕВА